|
ЧАСТЬ IV
ПОСЛЕВОЕННЫЕ ГОДЫ (1945 - 1997
годы)
Ингерманландцы! Мои земляки,
древнего семени финское племя,
вас поглотило пространство и время,
страны чужие и материки.
***
И душа вопрошала: за что, почему,
мой народ разметали по миру всему?
Олег Мишин (Армас Хиири)
ОКОЛО ГОДА ЖИЗНИ В НОВГОРОДСКОЙ
ОБЛАСТИ
ПРИЕЗД В НОВГОРОДСКУЮ ОБЛАСТЬ. ГОЛОД
На станции Крестцы Новгородской
области приехавших ингерманландских финнов стали
распределять по районам области. Всех из нашего
вагона направили во Мстинский район, в частности,
нашу семью в деревню Красные Станки этого района.
На станции вначале всех поместили
в здание школы. В отличии от фин-ской школы на
ст. Коувала, где мы находились в Финляндии перед
отъездом, в этой школе было очень холодно, во
многих окнах были выбиты стекла. Это и неудивительно
после неоднократного прохождения через эту местность
войск, как советских, так и немецких.
По приезде на станцию мама проверила,
не замерзла ли картошка (17 мешков) по пути из
Финляндии. Оказалось, что не замерзла, так как
она лежала внизу, а сверху была накрыта половиками
и разными вещами. Мама подошла к встречающим состав
и сказала, что у нее есть картошка, она не замерзла
в пути и надо бы принять меры, чтобы она теперь
не замерзла. Председатель райпотребсоюза предложил
сдать картошку в местную столовую с тем, чтобы
позднее получить это же количество там, где мы
будем жить. Мама согласилась.
Попутчики стали ее ругать за доверчивость
(похоже, теперь они уже ничему не верили) и говорить,
что ей ничего не вернут. Но при любом ре-зультате
мама решила картошку сдать, не пропадать же ей.
Один из приез-жих, у которого было 9 мешков картошки,
не стал ее сдавать и она у него замерзла уже по
дороге со станции. А маме позднее картошку вернули
и даже 17 пустых мешков, которые оказались американскими,
лучше наших, из них мама сшила постельное белье.
Конечно, во Мстинском районе Новгородской
области жилье для ингерманладских финнов не было
приготовлено. Даже у местных жителей имелись проблемы
с жильем, так как во время войны многие дома были
уничтожены. Большинство жителей было эвакуировано,
теперь они возвращались, а их дома оказались занятыми
своими же односельчанами, чьи дома были разрушены
войной.
В деревне Красные Станки в доме, куда нас поместили,
было так тесно, что нам не было ходу дальше скамейки.
Вещи остались неразобранными во дворе, он был
закрытым. В таком положении нас застала родственница
хозяев дома - Екатерина Матина и, пожалев нас,
пригласила жить к себе в дом. Впрочем, это был
не ее дом. Их дом разбомбило и они сами жили в
чужом доме, хозяева которого были еще в эвакуации.
Скоро они вернутся и семья Матиных из-за этого
уедет в Ленинград к старшему сыну.
Жила она с мужем и 5 детьми (3 дочери
и 2 сына), еще двое взрослых сыновей находились
в армии. Нам они освободили маленькую комнатку
и их сын Саша на маленьком бычке, запряженном
в сани, перевез наши вещи.
Наши две семьи очень хорошо ужились
между собой. Матины - это одни из многих добрых,
гостеприимных, сердечных русских людей, которых
много в деревнях и городах России. Мы с ними прожили
вместе меньше года, но дружеские отношения после
расставания продолжались еще больше 15 лет.
После только что прошедшей войны,
на территории области был голод. Вот только два
эпизода того времени. Худая женщина несет что-то
в миске в дом, из окна которого выглядывают бледные
до синевы дети, и причитает: "Четыре дня
хлеба не давали, вот дали пюре, чем детей кормить?"
(они только что вернулись из эвакуации). Или в
нашем доме жила еще одна старушка - мать эвакуированной
хозяйки дома. Она ходила с сумкой через плечо
побираться в своей и других деревнях. Когда возвращалась
- высыпала содержимое на стол и сортировала.
Но мы избежали голода. Вначале благодаря
продуктам, которые привезли из Финляндии, а потом
благодаря маминой работе, а также огороду, который
посадила бабушка.
Сразу по приезде всем дали карточки
на соль и спички, но чтобы их выкупить нужны были
деньги. Мама решила съездить на попутной машине
в Новгород и продать там кое-что из одежды. В
город попала к вечеру в су-мерки. Новгород был
весь в развалинах, на берегу лежали поднятые из
реки колокола церквей, памятник Тысячилетия России
был уже передвинут подальше от реки. Мама опустила
мешок с одеждой к ноге, стоит и не знает куда
идти. Подошла женщина в ватнике, ватных штанах
и платке и спросила, почему она стоит. Мама объяснила,
та позвала ее "к себе". Тогда люди были
отзывчивыми, помогали друг другу. Жила она в бане
- предбаннике, в мыльной жила другая семья. У
нее в печке был кипяток, у мамы немного хлеба,
поели. Хозяйка сказала, что одежды никто не купит,
всем нужна еда.
Все же мама утром продала на базаре
юбку за 50 руб., купила на эти деньги кусок хлеба,
съела и пошла пешком обратно в Красные Станки
- это 50 км. от Новгорода. По пути отдохнула в
Бронницах у финнов, где ее угостили "кофеем"
из зерен ржи. Вечером была дома. На другой день
снова на попутной воинской машине, которая ехала
за горючим, отвезла в Новго-род бочку брусники
(привезенную из Финляндии), прикрепленную к санкам.
Бруснику быстро раскупили и к вечеру на попутной
же машине удалось вер-нуться домой. Так оперативно
у мамы всегда делались дела.
Маме вернули картошку, часть которой
она продала в основном своим же финским женщинам
(в Кресцах). Те сердились на себя, что напрасно
при-везли одежду, которую никто не покупает, а
теперь приходится у своей же покупать картошку.
Смогла она все таки продать и кое-что
из одежды в деревне Тарасовка, которую война "обошла
стороной", через нее не прошли ни советские,
ни немецкие войска. Здесь за одежду ей дали муки
и перловой крупы, которые на бычке привез сын
хозяев Саша Матин.
Финляндия не забыла о выехавших
ингерманландских финнах и в виде помощи прислала
для них муки. Но по назначению она не дошла. Когда
об этом узнали - пожаловались в Москву. Муку велели
вернуть. Но ее уже не было и взамен выдали рожь.
Её потом мололи на ручных жерновах, но маме по
знакомству удалось смолоть на мельнице.
В Красных Станках были использованы
наконец 2 куртки армейского образца, выданные
маме еще в концлагере. Это еще в финскую "зимнюю"
войну США в виде помощи финнам прислала армейскую
одежду, остатки которой дали заключенным. Из них
сестре Лиде было сшито зимнее пальто, предварительно
покрасив ткань в красный цвет.
РАБОТА В ОРСе ЛЕСПРОМХОЗА
Приехавшие финские женщины стали работать, в основном,
на расчист-ке (лопатой) участка дороги из Петербурга
в Москву, работа была физичес-ки тяжелой. Мама
много говорила с бабушкой о своем трудоустройстве.
Сестра почему-то настойчиво советовала ей: "Aiti,
mene lapionaiseks" (в дословном переводе:
"Мама, пойди лопатной женщиной"). Когда
мама наконец пришла наниматься на эту работу,
то бригадир, организующий работу, не отнесся к
ней формально, а стал распрашивать о муже, где
она работала раньше и дал хороший совет: сходить
в военкомат, возможно, они помогут найти более
подходящую работу, а "лопата никуда не уйдет".
Это один из хороших людей на мамином жизненном
пути, которых было много.
Мстинский военкомат действительно
дал направление на другую работу - в ОРС леспромхоза,
а также немного денег. Маму назначили бригадиром
в подсобное хозяйство ОРСа леспромхоза, которое
было в Бронницах, а жить мы переехали в деревни
Эстьяны.
В подсобном хозяйстве выращивали капусту, огурцы
и др. Бригаде дали лошадь с телегой, а конюхом
определили парнишку лет 15 - Шурку, чему он был
очень рад. Когда тот заболел, то мама "по
совместительству" выполняла также работу
конюха, брала лошадь себе во двор, кормила, запрягала
и прочее.
Теперь маме снова пригодились навыки
в сельскохозяйственных работах, полученные в родительском
доме. Раньше отец учил ее запрягать лошадь, отбивать
косу молотком, делать стога и т. д., теперь она
учила этому других. Особую любознательность ко
всему проявлял Шурка. Он везде сопровождал маму,
ко всему приглядывался и просил: "Дайте я
попробую". В работе был старательным и упорным.
Как-то долго пахал на лошади, устал, а работы
не прерывает. Мама, чтобы вынудить его отдохнуть,
попросила его дать ей попахать, потому что ей
очень "хочется" и предложила на это
время сбегать на речку и искупаться. Он уступил.
УРС находился в Новгороде, в Юрьевском
монастыре, туда отвозили урожай. Когда мама, в
сопровождении Шурки, отвезла овощи в УРС и там
им дали талоны пообедать в столовой, то мальчик
был счастлив, ранее в сто-ловых он не бывал.
В маминой бригаде работали, в основном,
финские женщины. Из русских женщин мама хвалила
Тоню Мурашову из Новгорода.
Как-то подходит цыганка и просит
огурец. Одна из работниц по-фински говорит шутя,
что вот, если бы она попросила по-фински, то она
дала бы ей огурец. И цыганка, ко всеобщему удивлению,
заговорила на финском языке. Видно, раньше ходила
по Ингерманландии. Ушла, конечно, с огурцами.
Приходилось маме, по своей инициативе,
проявлять и материальную заботу о членах своей
бригады: у многих прохудилась обувь и большого
труда и удачи стоило "выбить" обувь
для всех работников, также чем-то надо было их
накормить в обед и т. д.
После завершения сельхозработ, маме
поручили организовать обеспече-ние хлебом работников
лесхоза, заготавливающих дрова, для этого надо
бы-ло доставить в пекарню муку, отвезти из пекарни
хлеб в лесхоз и там про-дать его по карточкам.
Мы снова переехали жить в деревню Красные Станки,
где была пекарня. Жить стали в прежнем доме, но
семьи Матиных уже не было - они уехали жить в
Ленинград, а в доме жили вернувшиеся из эвакуации
хозяева (Дуся).
Как-то мама с возчиком приехали
за мукой для пекарни, а муки не оказалось. Мама
сказала, что без муки не уйдет, что рабочие в
леспромхозе отработали целый день только ради
того, чтобы вечером получить хлеб и они усталые
будут дожидаться ее приезда с хлебом. Наконец,
выяснилось, что имеется рожь зерном. Мама попросила
дать ей зерно, послала возчика с зерном на мельницу,
сама пошла в пекарню, чтобы там все приготовить
к выпечке.
Когда привезли с мельницы муку,
все трое (пекарь, мама и возчик) стали печь хлеб.
В леспромхоз приехали уже поздно вечером. Там
маму давно ждали и стали ругать за опоздание.
Возчик не выдержал такой несправедливости и сказал
горячую речь в защиту мамы, что только благодаря
ей они получили хлеб и стал их ругать за неблагодарность.
Но они, конечно, не могли всего этого знать.
СВЕДЕНИЯ О НАШЕМ ОТЦЕ. ШКОЛА
Когда мы только приехали в Новгородскую
область и устроились с жи-льем, мама сразу написала
письмо родителям мужа на Урал с вопросами о нем.
Те сообщили, что уже год не имеют о нем вестей.
Из письма мы узнали, что в начале войны отец был
ранен на Ленинградском фронте, лежал в гос-питале
в блокадном Ленинграде, откуда был вывезен в госпиталь
в г. Пермь. Так как в Пермской области жили его
родители, он попросил на время выздоровления отпустить
его домой, на что охотно согласились, так как
с питанием в госпитале было туго. Когда он, раненый,
шел по своей деревне Соломаты к дому, его никто
не узнавал, так он был истощен после пребывания
в Ленинградской блокаде.
Отца пригласила пожить к себе его
сестра Анна в село Подберезово, где она работала
в госпитале. Она специально заколола корову, чтобы
подкормить и подлечить брата.
Наш отец был уверен, что мы живы
и когда-нибудь объявимся. Он даже предполагал,
что мы могли попасть в Финляндию.
Перед Сталинградской битвой отца
снова направили на фронт и больше от него вестей
не было. Он был сапер.
О своем муже мама сделала запрос
в военкомат. Ответ она получит только через 1,5-2
года, когда мы будем жить уже в Эстонии.
В Новгородской области мы с сестрой
пошли в школу, я - в первый класс, а сестра -
во второй, который в Финляндии она не успела закончить.
Но с учебой у нас ничего не получилось и этот
учебный год был для нас потерян.
Я в Финляндии совершенно забыла
русский язык и не успевала в классе, поэтому мама
с бабушкой решили, что в этом году я могу еще
не учиться. Кажется, причиной была и болезнь бабушки.
Но помню, что мне нравилось ходить в школу. Видно,
учительница была хорошая, так как я за короткое
время все-таки много успела узнать. Выучила алфавит
с помощью скороговорки, в которой каждое слово
начинается с буквы алфавита, песню на слова Пушкина,
которую я потом никогда не слышала, и многое другое.
В похвалу этой школе надо сказать,
что из учебы в первом классе в Ленинградской области,
где я снова пошла в первый класс, и в Эстонии,
где я окончила первый класс, мне вообще не запомнились
занятия на уроках, а только перемены, которые
тогда были очень интересными и оживленными.
Сестра тоже оставила школу в Новгородской
области, так как ее обок-рали и она заявила, что
в такую школу она ходить не будет.
Но мы все равно не смогли бы закончить
там учебный год, так как зимой начались хлопоты
с переездом в Ленинградскую область.
В Новгородской области меня все
поражало и было видано впервые, так как я стала
воспринимать и помнить окружающее приблизительно
с 5,5 лет, когда мы уже жили в Финляндии в имении
барона, а Россию я не помнила. Удивлял вид дома,
в котором мы жили в Красных Станках. Он был типа
карельского - высокий, широкий, все хозяйство
под одной крышей. Мы жили как бы на втором этаже,
а низ и часть "второго этажа" предназначались
для хозяйственных потребностей. Удивляла новгородская
земля, она была, как волшебная. Копнешь ее и обязательно
попадутся или керамическое блюдце, или черепки
(древние).
Здесь мы впервые услышали красивые
песни военных лет, увидели гада-ния (по форме
пепла на бумаге или ее силуэта на стене). Почему
то нас с сестрой особенно поражал мальчик с оторванной
кистью руки. Остаток руки, которую он не прятал,
выглядел так неестественно и ужасно, что мы при
виде ее с ревом убегали. Он это, конечно, приметил
и при виде нас стал ее специально показывать,
результат всегда был одинаков.
БАБУШКА. ОТЪЕЗД ИЗ НОВГОРОДСКОЙ
ОБЛАСТИ
Для бабушки жизнь в Новгородской
области не была удачной. Здесь она чуть не сгорела,
это было при мне. Она стала наливать керосин в
ке-росиновую лампу, а фитиль не погасила. Не знаю,
как это случилось, но бабушка вдруг превратилась
в горящий факел. Хорошо, что в это время дома
оказалась мама, она накрыла ее чем-то тяжелым
и сбила пламя. Пос-ледствий не было.
Зато были последствия от ее падения
в погреб, она при этом повредила себе почки, от
болезни которых умрет через два года, когда мы
будем жить уже в Эстонии.
Когда мы переедем в Ленинградскую
область, бабушка узнает, что ее младший сын Матвей
Толппа погиб в 1942 году и похоронен в деревне
Кузнечково Новгородской области (кажется, было
перезахоронение и место захоронения сейчас относится
к Ленинградской области). Дядя Матвей погиб до
того, как в 1942 году военнослужащих финской национальности
изъяли из действующей армии и направили в трудлагеря,
как будто они были даже не достойны зачищать свою
Родину. Бабушка за сына стала получать пенсию.
На фронте, под Медвежьегорском, погиб также мамин
троюродный брат Андрей (Антты) Толппа, сын ее
дяди - крестного Андрея.
Бабушка в России на работу не устраивалась,
не позволяло здоровье. Она занималась нами, детьми,
вела домашнее хозяйство. В Новгородской области
она завела огород, на котором вырастила, в частности,
отличные огурцы. Их засолили и мама продала в
Новгороде. Мама с бабушкой собирали деньги на
корову-кормилицу, которую и купили, когда мы стали
жить в Ленинградской области.
Трудно было ингерманландским финнам
укорениться на Новгородской земле, не имея жилья
и никаких перспектив заиметь его в будущем. Невоз-можно
налаживать жизнь, проживая в небольшом углу дома,
который можно лишиться в любое время. Естественно,
что Новгородская область восприни-малась, как
временное пристанище и в скором времени ингерманладские
финны стали уезжать в более удобные для проживания
места.
Так, уехала (удрала) аграном Мария
Лепик с сыном к мужу эстонцу, которого разыскала.
Уехала в Вологодскую область мамина односельчанка
по деревне Кальяла - Хуухтонен Хету, с 17-летней
дочерью Хелми, к старшей дочери Лемпи (которая
всю войну прожила в Вологодской области).
В основном все кружились вокруг
бывшей Ингерманландии (части Ле-нинградской области),
куда доступ им был закрыт. А когда через много
лет запрет был снят, что не афишировалось, то
к тому времени уроженцы Ингерманландии уже состарились
и уже не было сил и смелости все начинать сначала,
хотя бы и на своей родине. Тем более, что дети
выросли (и родились) в других местах, к ним привыкли
и жизнь как-то наладилась.
Когда мама узнала, что в подсобное
хозяйство строящегося костно-туберкулезного детского
санатория в поселке Тюрисево Райволовского района
Ленинградской области требуются работники и несколько
русских девушек из деревни Красные Станки туда
уже завербовалось, она тоже попросилась туда.
Но, чтобы не было позднее недоразумений и осложнений,
она сразу обратила внимание директора санатория
на свою национальность - финка. Но директор был
армянин и, вероятно, он не знал об особых отношениях
к финнам (позднее узнает). Он ответил, что слышал
о финнах, как о трудолюбивых людях, на которых
можно положиться, и дал ей вызов на работу.
И мы переехали в пос. Тюрисево Ленинградской
области.
|
